Я пишу, губами строчки трогаю, и пока приеду мысленно домой
Самой близкою — окольною — дорогою, я приеду на карете за тобой.
Я внесу тебе овеянные свежестью твои самые любимые цветы,
Подарю тебе стихи и в тишине спою, позабыв дела солдатской суеты.

— Ты слушай, мой друг, а я всё позабыла, обещала, ну и что — все, впрочем, врут.
Рядом был, дружок, — и я тебя любила, а теперь другие мне уже поют.
И твои неперечисленные письма каждый день летят в помойное ведро.
Я люблю теперь боливийские песни, ведь они, мой друг, поются нехитро.

Я с тобою, как с тираном, погуляла: ни курить, ни пить, ни сбегать в ресторан.
Что ты дал мне? — лишь любовь, а это мало, а друг пепс привёз мне шмоток чемодан.
Ничего, что он похож на обезьяну ("Пустяки"), ничего, что чернокож и ростом мал ("Я потерплю"),
Зубы редкие, зато грызет бананы, а ты мне лишь конфеты покупал.

Мы гуляли в ресторанах и балдели, ничего, что пепс по-русски ни бум-бум.
Зато есть у пепса русские копейки. Жалко только — замуж выйти не могу.
Эх, была бы я черна, как пень-колода ("Ох, страшно!"), нос веслом и уши словно лопухи,
Я б ушла к чертям с Вагонного завода, в нос бы щепку — щепку от доски.

Ну, служи, давай, — тебе полезно это, чтобы я спокойно с пепсом жить могла.
Ты прислал мне в день рождения конфеты ("Опять конфеты!") — эту гадость я собаке отдала.
Мне смешно бывает, как гляжу на фото: ты ли это — на "х/б" твоём значок. ("И не узнать!")
Ну, пиши-пиши, а прочитает кто-то: "Я люблю тебя, какой ты дурачок".

Комментарии